"Древнее золото редко блестит"(с).
МАСКА И ЛИЦО.
«Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал…»
(В. Высоцкий)
Утренний ветер пронесся по городу, разметав по улицам осенние листья и обрывки газет. Возле главной площади он поиграл отклеившимся краешком большой цветной афиши, но сорвать её так и не смог – сил не хватило. Раздосадованный ветер, слегка похолодев от обиды, полетел дальше, подкинув по пути цветные флажки на крыше балаганчика. А у афиши остановился первый утренний прохожий. На ней крупными буквами было написано имя великого Мима, почтившего своим присутствием маленький сонный городок.
К вечеру площадь была полна народа. Балаганчик, казалось, треснет по швам. Все хотели увидеть великого артиста. О нем ходили легенды. Говорили, что это непревзойденный трагик. Не раз он заставлял зал рыдать, а после с улыбкой выходил из-за кулис и принимал цветы и овации.
И вот началось представление, и на темной сцене в круге света великий Мим молча страдал от жестокости и непонимания, переживал предательство и умирал от любви. Зал следил за ним, затаив дыхание. И лишь двое театральных критиков из местных газет тихонько шептались в шестом ряду.
- Да, великий артист! – с уважением произнес один, - Надо же так натурально изображать горе! Я сам чуть не прослезился. Вовремя вспомнил, что это всего лишь театр.
- Да, в жизни у него явно все не так, - с легкой завистью в голосе поддакнул второй, - Деньги, небось, гребет лопатой, да и от поклонниц отбоя нет. О чем тут горевать?
- Но ты посмотри, какой замечательный грим. Особенно вот эта слеза на щеке. И как только он её сделал?
- У актеров свои секреты. Но каков талант! Видишь вон девчонку в третьем ряду? Ведь верит, ей-Богу, верит! Того и гляди, кинется утешать, дурочка! Сама почти ревет.
- Да, вот как влияет театральное искусство на неискушенного провинциального зрителя. Я это непременно отмечу в статье.
И критик зашарил по карманам в поисках блокнота.
Зажегся свет, занавес опустился. Зал взорвался аплодисментами.
А за кулисами в гримерной немолодой усталый человек посмотрел в зеркало на свое лицо. Лицо, на котором не было ни мазка грима. Живое грустное лицо человека, потерявшего в жизни всё, кроме благословенного и проклятого дара заставлять людей плакать и вспоминать, что у них есть душа.
Прислушиваясь к грохоту оваций, он торопливо стер со щеки слезинку и взялся за коробочку с гримом. У него было всего несколько минут, чтоб нарисовать то, что считают его настоящим лицом – довольную снисходительную улыбку.
11. 05. 97 г.
«Смеюсь навзрыд, как у кривых зеркал…»
(В. Высоцкий)
Утренний ветер пронесся по городу, разметав по улицам осенние листья и обрывки газет. Возле главной площади он поиграл отклеившимся краешком большой цветной афиши, но сорвать её так и не смог – сил не хватило. Раздосадованный ветер, слегка похолодев от обиды, полетел дальше, подкинув по пути цветные флажки на крыше балаганчика. А у афиши остановился первый утренний прохожий. На ней крупными буквами было написано имя великого Мима, почтившего своим присутствием маленький сонный городок.
К вечеру площадь была полна народа. Балаганчик, казалось, треснет по швам. Все хотели увидеть великого артиста. О нем ходили легенды. Говорили, что это непревзойденный трагик. Не раз он заставлял зал рыдать, а после с улыбкой выходил из-за кулис и принимал цветы и овации.
И вот началось представление, и на темной сцене в круге света великий Мим молча страдал от жестокости и непонимания, переживал предательство и умирал от любви. Зал следил за ним, затаив дыхание. И лишь двое театральных критиков из местных газет тихонько шептались в шестом ряду.
- Да, великий артист! – с уважением произнес один, - Надо же так натурально изображать горе! Я сам чуть не прослезился. Вовремя вспомнил, что это всего лишь театр.
- Да, в жизни у него явно все не так, - с легкой завистью в голосе поддакнул второй, - Деньги, небось, гребет лопатой, да и от поклонниц отбоя нет. О чем тут горевать?
- Но ты посмотри, какой замечательный грим. Особенно вот эта слеза на щеке. И как только он её сделал?
- У актеров свои секреты. Но каков талант! Видишь вон девчонку в третьем ряду? Ведь верит, ей-Богу, верит! Того и гляди, кинется утешать, дурочка! Сама почти ревет.
- Да, вот как влияет театральное искусство на неискушенного провинциального зрителя. Я это непременно отмечу в статье.
И критик зашарил по карманам в поисках блокнота.
Зажегся свет, занавес опустился. Зал взорвался аплодисментами.
А за кулисами в гримерной немолодой усталый человек посмотрел в зеркало на свое лицо. Лицо, на котором не было ни мазка грима. Живое грустное лицо человека, потерявшего в жизни всё, кроме благословенного и проклятого дара заставлять людей плакать и вспоминать, что у них есть душа.
Прислушиваясь к грохоту оваций, он торопливо стер со щеки слезинку и взялся за коробочку с гримом. У него было всего несколько минут, чтоб нарисовать то, что считают его настоящим лицом – довольную снисходительную улыбку.
11. 05. 97 г.