Нашла на фэйсбуке у старого друга. Меня нет в этом тексте, и все-таки я там есть. Это именно моя молодость. Это то, что привело меня именно в этот город и определило мою жизнь на долгие годы вперед. Это еще одно напоминание, что все хорошее когда-нибудь кончается, но можно хотя бы вспомнить, как это было здорово.
Евгений Ташук (Ушастый)Этот рассказ адресован строго определённым жителям Дальнего Востока. Этот первый мой рассказ был написан в феврале 2013 года, был безвозвратно утрачен, а сегодня обретен заново...
В КОНЦЕ СВЕТА НАЧИНАЛАСЬ ТЬМА...В конце света начиналась тьма.
Как хорошо – подумал свет, - не будет видно этих гадких надписей на заборе. А тьма ничего не подумала. Она не умела думать. Она была всего лишь отсутствием света. Свет боролся с тьмой. Много крови своей он пролил, многих друзей потерял. Тьма не умела
бороться. Она была всего лишь
отсутствием света. Свет растворился во тьме. Тьма наполнилась неотраженным светом. Близилось новое рождение…
Ю. Устинов
1
Был какой-то весенний месяц. СССРу оставалось еще 4 года, но об этом еще никто не знал и недогадывался. Мы сидели на Мансарде в курилке, где пожарники только что запретили нам урну.
Урна… Мы стащили ее от магазина, в котором купили грузинский чай и бублики. Мы постоянно ходили за чаем и бубликами, собирая деньги на оные со всех обитателей Мансарды. В этот раз, возвращаясь с чаем и бубликами, мы захватили с собой и урну, которую поставили в курилке как пепельницу. Но кто же знал, что именно в этот момент на Мансарду придут пожарники, что бы посмотреть на наш экзистанс…
Урну пришлось вернуть Городу – мы отнесли ее к лютеранской кирхе. В этом, некогда величавом, здании когда-то звучал орган, распространяя фуги и токкаты по близлежащим улицам. По воскресеньям офицеры императорского флота с женами и детьми посещали кирху, дефилируя по центральной улице неторопливого в те времена Города. Играл духовой оркестр, было шумно, мирно и весело. Сейчас там царила тишина – в кирхе располагался музей флота, а у входа в музей стояло несколько пушек и танк. Недолгодумая, мы водрузили урну на танк - нам это показалось круто. Танк был маленький – чуть больше «Запорожца» - и его было легко обидеть, а проезжавшие мимо грузовики смеялись над его хвостиком.
Мы сидели на Мансарде в курилке. На улице стоял какой-то весенний месяц. Свежие весенние запахи врывались в круглое окошко башенки Мансарды и волновали кровь. Мы чувствовали себя совсем взрослыми и начинали стыдиться ля-минора…
читать дальше2
«Ша, Море!»- сказал Игорь Гарцман.
Надо сказать, что Город стоял на берегу Моря. Он и сейчас там стоит. Кривые и узкие улочки штурмуют сопки, на которых расположен Город, но, едва достигнув вершины, срываются вниз и соскальзывают прямо в Море. Вода в Море самая обыкновенная - мокрая и соленая, чем ничем не отличается от вод других морей. Но, не смотря на это, вода Моря была, есть и будет для нас более морской и настоящей, чем воды других, далеких морей и океанов, о которых в те годы даже и не мечтали. Вода нашего Моря – она роднее... И ближе… В самом прямом смысле этого слова.
На улице стоял какой-то весенний месяц. Желтый фуникулер не спеша сползал с сопки вниз. Его родной брат – другой такой же трудяга-фуникулер - так же не спеша карабкался вверх, навстречу своему собрату, вгрызаясь колесами в почти вертикальные рельсы. Это у них работа такая – таскать пассажиров сверху вниз и наоборот. Если с Мансарды вылезти на крышу, то можно было увидеть этих двух работяг. А если посмотреть в другую сторону - можно увидеть кирху и танк с хвостиком. А еще дальше – различные дома, за которыми притаилось Море…
Мы стояли на крыше, вдыхая опьяняющий воздух какого-то весеннего месяца. Прежде чем уйти с крыши, Игорь показал на море пальцем и, улыбнувшись своей неповторимой гарцманскою улыбкой, сказал: «Ша, Море!» «Игорек, - сказала Ксюха выглядывая из люка, ведущего на Мансарду, - Ты кому говоришь «ша»? Он же Тихий!» Под эти слова мы спустились с крыши на Мансарду. В курилке ни кого не было. Лишь листок, приколотый на двери, ненавязчиво утверждая, напоминал, что Сергей всегда прав.
На улице стоял тихий и чудный вечер какого-то весеннего месяца… До ужаса хотелось быть взрослыми и в лес.
3
В общем, Сергей всегда прав…
Даже если он не был прав, то это ни кто не оспаривал, ибо Сергей всегда был прав. Он и сейчас прав. По крайней мере, точно не лев. Он был у нас Самый Главный. Даже главнее Ленина и Горбачева вместе взятых. На Сергея равнялись все пионеры, посещавшие Мансарду, и благоговели перед ним, как хунвейбины перед Мао Цзедуном. Это типа как бандерлдоги перед Каа. На Мансарде у него была своя комната куда он никого не пускал, а ключ от которой хранил как зеницу ока. Среди пионеров Мансарды ходили легенды, что Сергей в прошлой жизни был Папой Карло – от того у него на Мансарде своя потайная дверь, ведущая в потайную комнату, и открываемая потайным золотым ключиком. Так это или не так – нам это не было известно, а Сергей свято хранил свои секреты от всяких дуремаров, которых на Мансарде тоже было не мало. Однажды дуремары даже восстали на Сергея, подобно падшим ангелам, восставшим против Бога. Но Сергей ни капельки не испугался: он как дунул на них – так и разлетелись дуремары в стороны, словно Пух.
Пионерам на Мансарде строго запрещалось курить и быть не в ля-миноре. Но иногда, когда Сергея не было рядом, пионеры прятались где-нибудь в укромном уголке и, испуганно замирая, оглядываясь и стыдливо краснея, тайком пробовали ре-минор. В те моменты они, опьяненные воздухом какого-то весеннего месяца и таинством ре-минора, были на седьмом небе от счастья и чувствовали себя совсем взрослыми. О, этот вкус запретного плода! Говорят, самые смелые и отчаянные из пионеров пробовали даже барре! Но, опять таки, утверждать стопроцентно этого мы не можем.
Но это счастье не могло продолжаться бесконечно. Услыхав шаги Сергея по длинному дощатому коридору, пионеры быстро переключались на ля-минор и делали вид, что ничего, кроме лыж, стоящих у печки, их не интересует.
Иногда пионеры, чтобы ни кто не заподозрил их в не по возрасту запретном ре-миноре, пускались на различные хитрости и уловки. Самым хитрым таким пионером был Игорек Клишин – он в такой момент хватался за сигарету. Увидав сигарету в руках пионера и исполнившись негодованием от такого факта, Олег Бурахович даже и предположить не мог, что Игорь самым натуральным образом пускает ему дым в глаза, скрывая тем самым свое раннее пристрастие к ре-минору. И, уверенный в том, что он борется с пионерским курением, Олег, не любивший табачный дым, перебивавший сладкие запахи какого-то весеннего месяца, отчаянно гонял Игоря по Мансарде.
Сергей тоже не разрешал курить пионерам. Сергей был прав. Он и сейчас есть прав.
4
Олег не только не разрешал курить Игорю.
Олег постоянно слушал музыку. Для этого у него на Мансарде была большая двойная комната, полная магнитофонов, наушников, разных шнуров, бобин с магнитофонной лентой, а так же всевозможных пимпочек и примочек.
Олег очень любил слушать музыку. Бывало, засунет в рюкзак бобинный магнитофон, нацепит наушники и идет по городу – слушает музыку. Это сейчас, когда в любом телефоне имеется мп3-плеер, такое кажется смешно – таскать тяжелый магнитофон в рюкзаке, чтобы на ходу слушать Кинчева или там какого-то Баха. Но в те года, переполненные свежим запахом какого-то весеннего месяца, такое было в новинку. Я бы даже сказал – в диковинку.
Олег был большим фанатиком музыки. Олег слушал музыку без остановки. Даже придя на какой-либо концерт, Олег садился перед самой сценой, где у него имелся свой собственный столик, включал свой неразлучный бобинный магнитофон, надевал наушники и слушал музыку. Какую музыку слушал Олег – это было тайной. Он никогда не говорил об этом. Именно этим фактом и пользовался Игорь Клишин, когда тайком от всех переходил в ре-минор. Олег, из-за своих неизменных наушников, не слышал такого святотатства со стороны пионера и искренне считал, что поймал Игоря на курении. Потому и гонял Олег пионеров по Мансарде. Иногда пионеры забирались в библиотеку к Ксюхе где и жаловались ей на несчастную пионерскую жизнь – беспросветную и безреминорную.
Лишь свежий морской ветерок, наполненный запахами какого-то весеннего месяца, осушал пионерские слезы.
5
Когда Ксюха сидела в библиотеке…
Да, забыл сказать, на Мансарде была своя библиотека. Как раз почти напротив потайной комнаты Папы Карло. В библиотеке было много различных книг, стоящих на стеллажиках и просто лежащих стопками на столе. От того в библиотеке было очень пыльно, а сладкие запахи какого-то весеннего месяца совсем не проникали туда. Библиотека была как машина времени, что перемещала людей во времена Цветаевой или Блока. Ксюха хотела заставить пионеров учить стихи наизусть и даже принесла табуретку, с которой пионеры и должны были читать стихи. Это был грандиозный проект! Стоя на табуретке по середине зала Мансарды, пионеры должны были наизусть цитировать Мандельштама и Визбора, Блока и Гомера с Высоцким, или, на худший случай, Агнию Барто и Сергея Булгакова. Предполагалось, что благодарные слушатели будут громко аплодировать пионеру, стоящему на табуретке, если стишок понравится. Если же не понравится – табуреточку следовало выбить. Но этот план, поистине гуманитарный и гениальный, воплотить так и не удалось - пионеры быстро выросли, стали непионерами и даже получили разрешение на ре-минор. Опять таки, не будем утверждать этого точно, но поговаривают, что некоторые пионеры дали взятку Самому Главному, что бы стать непионерами.
А еще Ксюха умела варить курицу. Может быть, даже, до сих пор умеет. Мы варили ту курицу в лесу, купив ее предварительно в деревне, через которую проходили. Местные жители, что бы избавиться поскорее от нашей компании, прибывшей в тот далекий лесной закоулок в какой-то весенний месяц с Мансарды, с большой радостью продали нам курицу. За 5 рублей. В тот же вечер курица была сварена и съедена, предварительно сделав небольшую пробежку по кустам с отрубленной головой. Вернее – без головы. Чем весьма удивила нашу безбашенную компанию. Хотя с тех пор очень хорошо даже знаем – многие живут без головы, и им это ни как не мешает.
Затем, отведав супа из почти убежавшей от нас курицы, мы сидели с Ксюхой на берегу какой-то реки. Небольшая река, пробегавшая по лесу, была не только наичистейшей, что вызвало у нас нехватку хлора в организме, но и весьма быстрой. В ночной темноте какого-то весеннего месяца, перекатываемые рекой камни вызывали странный звук, подобный женскому плачу. От чего было жутко, а пролетавшие мимо светлячки казались чудищами-страшилищами.
Следующий день мы мирно провели на природе, где я во время обеда с превеликой радостью, как истинный гурман, наслаждался гречневой кашей с говяжьей тушенкой, поедая оную сидя на камне посредине реки. Даже проплывающие мимо на катамаране мужики не могли оторвать меня от такого, столь любимого мною, занятия. Я не буду, конечно, говорить о том, что через пол года, мне один мужик рассказывал, как он с друзьями плыл на катамаране по речке, протекавшей по дремучей и глухой тайге, и как он с друзьями, уставшие и голодные, увидали массовый мираж – посреди глухой и безлюдной тайги, посереди реки сидел на камне какой-то человек и есл, судя по запаху, гречку с тушенкой.
Хорошо, что в лесу нет библиотеки. Библиотека была на Мансарде. Там и проводила время Ксюха Юдина. С ней мы иногда в тот какой-то весенний месяц ходили в гости к Кире.
6
Кира тоже была с Мансарды.
Кира была веселая и с веснушками. Хотя, может, с веснушками была Ксюха. Но Кира тоже была. Потом Кира уехала. А пока Кира не уехала, мы сидели на Мансарде, пили чай с бубликами и весело болтали о чем-то. Мы вместе ездили в лес. Кира не была пионеркой, а по сему ей, как и Ксюхе, был разрешен ре-минор.
В тот какой-то весенний месяц мы все были взрослыми и счастливыми. Мы ходили по улицам вприпрыжку, взявшись за руки. Мы ходили на концерты и в парк. А потом Кира уехала. А еще у Киры было платье в черно-красную полоску, с поясом. А очки даже украшали Киру. Кира была очень хорошая.
Такой я и помню Киру. Кира училась в медучилище. Потом Кира вышла замуж и уехала.
Но это было потом.. В другой месяц… Может, даже в другой день или год….
А пока мы сидели на крыше Мансарды. Смотрели на фуникулер, на Море, на танк с хвостиком… Свежий ветер с Моря доносил до нас звуки пароходов, уходящих в далекий рейс.. Мы смотрели вслед этим пароходам и совсем не понимали, что как и эти пароходы, уходит и какой-то весенний месяц. Мы не понимали, что счастье мимолетно и быстротечно. Мы не понимали, что какой-то весенний месяц скоро закончится, и нам его никогда не вернуть. Как никогда не вернуть ту надпись, написанную на балках чердака над Мансардой, о том, что главные достопримечательности Мансарды - Бурахович и Ушастый… Не вернуть всего что было…
А мы действительно не понимали... Мы были просто счастливы… Потому что были тааааак молоды…. Мы только начали стыдиться ля-минора… Солнце для нас роняло свой свет… Мы не понимали, что он когда-либо кончится….
В конце света начиналась тьма…
Начиналось новое рождение…
Начиналась взрослая жизнь...
16.02.2013 г
Это уже не совсем та мансарда. Та сгорела лет пятнадцать назад, когда там уже не было никакого клуба "Поиск", а было какое-то консульство. Только стены остались.